Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов

По итогам бесед Молотов направил телеграмму Уманскому: «В беседе с Гопкинсом Сталин предложил, чтобы согласие американского правительства… о предоставлении нам кредита или займа в размере 50 млн долларов было зафиксировано в виде официального соглашения между СССР и США и чтобы такое соглашение было подписано возможно скорее. Приложите усилия, чтобы добиться такого соглашения»[446]. 2 августа между Уманским и Уэллесом состоялся обмен нотами об американском содействии Советскому Союзу. После встречи 14 августа Рузвельта и Черчилля в бухте Арджентейа у берегов Ньюфаундленда была обнародована «Атлантическая хартия» с изложением совместных принципов ведения войны и послевоенного устройства, к которой СССР присоединится 24 сентября (антигитлеровская коалиция будет оформлена 1 января 1942 года принятием в Вашингтоне «Декларации Объединенных Наций», под которой подписались 26 государств).

Стремление западных стран к сотрудничеству объяснялось осознанием способности СССР вести длительные боевые действия с Германией. На пути к Москве главным препятствием для Гитлера, как и для Наполеона, стал Смоленск. В течение двух месяцев разворачивалось грандиозное Смоленское сражение, в котором впервые были применены «катюши». Более двух месяцев отбивала атаки румынских дивизий Одесса. Советские войска научились наносить болезненные контрудары. 9-10 августа авиадивизия Водопьянова на Пе-8 впервые бомбила Берлин.

В тот день Светлана писала: «Дорогой, милый папочка! Я живу хорошо, а ты? Очень обрадовалась я, услышав по радио, что наши самолеты сбрасывали бомбы на Берлин. Я уверена, что скоро мы разгромим фашистов, и мы сумеем вернуться в Москву, и я вновь увижу тебя, тебя, моего дорогого и милого папочку, о котором я очень и очень соскучилась. Сегодня писали диктант на глаголы. Я не сделала ни одной ошибки и получила “отлично”, Соня сделала одну ошибку и получила “хорошо”, Владик — три ошибки и написал на “посредственно”, а Лида — шесть ошибок — “оч. плохо”. Я продолжаю читать “Домби и сын” Ч. Диккенса. Вещь очень интересная, но тяжелая, я даже плакала один раз. Я очень по тебе скучаю. Береги себя и будь здоров и бодр. Привет всем и от всех. С приветом! Любящая тебя Светлана крепко тебя целует. Р.Б. Мой адрес: г. Куйбышев, пр. Дзержинского, д. 40, С. Молотовой»[447].

16 августа был издан приказ Ставки № 270: «Можно ли терпеть в рядах Красной Армии трусов, дезертирующих к врагу и сдающихся ему в плен, или таких малодушных начальников, которые при первой заминке на фронте срывают с себя знаки различия и дезертируют в тыл? Нет, нельзя!.. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава». Приказ подписали Сталин, Молотов, Буденный, Ворошилов, Тимошенко, Шапошников, Жуков[448]. До марта 1942 года будет расстреляно 30 генералов, включая командующего Западным фронтом Павлова.

Меж тем полумиллионные силы Северного и Северо-Западного фронтов, которыми из Ленинграда руководили Ворошилов и Жданов, оказались не в состоянии остановить опаснейший прорыв сил вермахта. 26 августа Жданов направил телеграмму с отчаянной просьбой разрешить немедленную эвакуацию крупнейших оборонных предприятий города — Кировского и Ижорского заводов, выпускавших уже исключительно танки. ГКО дал предварительное согласие, но направил в Ленинград для прояснения ситуации Молотова. «В Ленинграде мне пришлось быть как раз в последние дни перед окончательной блокадой. Со мной вместе Маленков летел. Кузнецов — военный моряк. Воронов — артиллерист. Большая группа… Мы до Череповца на самолете летели, потом поездом поехали до Ленинграда… Но мы до Ленинграда не смогли добраться, и поездом не могли, потому что там уже был прерван путь. Мы на дрезине от станции Мга высадились на дрезину и добрались до Ленинграда»[449]. Через день станция Мга была занята немцами.

С обстановкой разобрались. «Жданов был в Ленинграде. Он очень хороший товарищ, очень хороший человек. Но тогда был очень растерян. Все плохо идет, немцы окружали их, окружали и окончательно заперли». Молотов добавлял: «Мне приходилось и Ворошилова снимать в Ленинграде тоже.

— Не справился?

— Справился?! Он в окопах ходил все время».

Молотов решительно поддержал второго секретаря обкома Кузнецова, выступавшего против эвакуации, и представил план обороны. «А обратно я не мог уже поездом вернуться, кольцо замкнулось, и через четыре-пять дней полетел на самолете над Ладожским озером. Вот тогда было самое трудное время»[450]. После возвращения Молотова в Москву ГКО отменил данное ранее согласие на эвакуацию оборонных заводов. Ворошилов был отозван. 8 сентября командующим Ленинградским фронтом был назначен Жуков[451].

Гитлер гнал своих генералов вперед, все еще надеясь на блицкриг. В начале сентября в районе Киева были окружены 6-я и 2-я армии Юго-Западного фронта Семена Буденного. С их уничтожением и падением столицы Украины германским силам открывалась дорога на Москву с юга. Танковая армия Гудериана, захватив Брянск и Орел, подошла к Туле. 30 сентября в соответствии с планом «Тайфун» немцы начали наступление на Москву с Запада, захватив Вязьму, Можайск, Калинин, Малоярославец.

…Вопросы военного сотрудничества впервые обсуждались на трехсторонней основе на Московской конференции 29 сентября — 1 октября, где СССР представлял Молотов, Великобританию — газетный магнат лорд Бивербрук, Соединенные Штаты — крупный бизнесмен Аверелл Гарриман, курировавший в тот момент вопросы ленд-лиза. Гарриман и Бивербрук провели три вечера подряд, 28, 29 и 30 сентября, в предметных, тяжелых, с цифрами беседах со Сталиным и Молотовым — в общей сложности 9 часов.

— Почему это США могут мне дать только тысячу тонн стальной брони для танков, когда страна производит свыше пятидесяти миллионов тонн? — возмущался Сталин[452].

Успеху конференции помогли… немецкие пропагандисты, кричавшие о ее провале. «Сталин шутливо упомянул о нацистской пропаганде и сказал, что им троим надо доказать, что Геббельс лжец». Молотов организовал заседания подкомиссий — по армии, флоту, военно-воздушным силам, сырью, транспорту и медикаментам. «Молотов вместе с нами готовил протокол, отражающий наше понимание, — вспоминал Гарриман. — Наши коллеги вместе с советскими официальными лицами проанализировали детали советских предложений — вооружение, сырье и продовольствие. Я дал понять Сталину, что перечисленные в протоколе материалы не были нашим твердым обязательством, но мы сделаем все возможное, чтобы осуществить поставки»[453].

1 октября Молотов, Гарриман и Бивербрук поставили свои подписи под первым секретным протоколом между США, СССР и Соединенным Королевством. «Он содержал свыше 70 основных видов поставок и свыше 80 предметов медицинского снабжения. Там было все, начиная от танков, самолетов и эсминцев до солдатских сапог (которых русские просили 400 тысяч пар ежемесячно) и шеллака (300 тонн в месяц)»[454]. С октября 1941 года по конец июня 1942-го было обещано ежемесячно